Неточные совпадения
Адриатические волны,
О Брента! нет, увижу вас
И, вдохновенья снова полный,
Услышу ваш волшебный глас!
Он свят для внуков Аполлона;
По гордой лире Альбиона
Он мне
знаком, он мне родной.
Ночей Италии златой
Я негой наслажусь на воле
С венецианкою младой,
То говорливой, то немой,
Плывя в таинственной гондоле;
С ней обретут уста мои
Язык Петрарки и любви.
Наконец все жиды, подняли такой крик, что жид, стоявший на сторо́же, должен был дать
знак к молчанию, и Тарас уже начал опасаться за свою безопасность, но, вспомнивши, что жиды не могут иначе рассуждать, как на улице, и что их
языка сам демон не поймет, он успокоился.
Нас село за обед человек шестнадцать. Whetherhead сел подле меня. Я разлил всем суп, в том числе и ему, и между нами завязался разговор, сначала по-английски, но потом перешел на немецкий
язык, который
знаком мне больше.
Я забыл сказать, что для якутской грамоты приняты русские буквы с незначительным изменением некоторых из них посредством особых
знаков, чтобы пополнить недостаток в нашем
языке звуков, частью гортанных, частью носовых.
Для выражения своей духовной жизни человек должен двигать руками, ногами,
языком, т. е. прибегать к материальным
знакам, без которых нельзя выразить любви или ненависти, нельзя осуществить волевых стремлений.
Ободренный
знаками всеобщего удовольствия, рядчик совсем завихрился, и уж такие начал отделывать завитушки, так защелкал и забарабанил
языком, так неистово заиграл горлом, что, когда наконец, утомленный, бледный и облитый горячим потом, он пустил, перекинувшись назад всем телом, последний замирающий возглас, — общий, слитный крик ответил ему неистовым взрывом.
Я, по счастию моему,
знаком стал в доме одного из губернских членов, в Новегороде, имел случай приобрести в оном малое знание во французском и немецком
языках и пользовался книгами хозяина того дома.
Прощайте… В
знак получения письменной тетрадки скажите, что Барятинский занимается попрежнему греческим
языком. Я не сомневаюсь в верности доставления, но все-таки хочется иметь убеждение, что дошло. Будьте все здоровы и вспоминайте иногда искренно вас любящего и уважающего И. П.
В Шлиссельбурге я ужасно сдружился с Николаем Бестужевым, который сидел подле меня, и мы дошли до такого совершенства, что могли говорить через стену
знаками и так скоро, что для наших бесед не нужно было лучшего
языка.
Барин, точно, чуть не успокоился. Когда Ольга Сергеевна пришла со свечою, чтобы побудить его к чаю, он лежал с открытыми глазами, давал
знак одною рукою и лепетал какой-то совершенно непонятный вздор заплетающимся
языком.
Все трое разом зевнули и потянулись:
знак, что сюжет начинал истощаться, хотя еще ни одним словом не было упомянуто об ветчине. Меня они, по-видимому, совсем не принимали в соображение: или им все равно было, есть ли в вагоне посторонний человек или нет, или же они принимали меня за иностранца, не понимающего русского
языка. Сергей Федорыч высунулся из окна и с минуту вглядывался вперед.
Он хоть и торопился, но как-то туго шевелил
языком. Хозяйка выслушала неприветливо, но промолчала в
знак согласия, в котором, впрочем, предчувствовалось как бы нечто угрожающее. Он ничего этого не приметил и торопливо (он ужасно торопился) потребовал, чтоб она ушла и подала сейчас же как можно скорее обедать, «ни мало не медля».
Эх, братец мой — что вид наружный?
Пусть будет хоть сам чорт!.. да человек он нужный,
Лишь адресуйся — одолжит.
Какой он нации, сказать не знаю смело:
На всех
языках говорит.
Верней всего, что жид.
Со всеми он
знаком, везде ему есть дело,
Всё помнит, знает всё, в заботе целый век,
Был бит не раз, с безбожником — безбожник,
С святошей — езуит, меж нами — злой картежник,
А с честными людьми — пречестный человек.
Короче, ты его полюбишь, я уверен.
Старик, который ухаживал за мной, оказался доктором. Он тоже черкес, как пастухи и мои кунаки. Он объяснялся со мной только
знаками, мазал меня, массировал, перевязывал, и, когда я обращался к нему с вопросами, он показывал мне, что он не понимает и что говорить мне вредно. Это он показывал так: высовывал
язык, что-то болтал, потом отрицательно качал головой, ложился на спину, закрывал глаза, складывал руки на груди, представляя мертвого, и, показывая на
язык, говорил...
Установили аппарат на палубе. Матросы быстрыми привычными движениями сняли шлем и распаковали футляр. Трама вышел из него в поту, задыхаясь, с лицом почти черным от прилива крови. Видно было, что он хотел улыбнуться, но у него вышла только страдальческая, измученная гримаса. Рыбаки в лодках почтительно молчали и только в
знак удивления покачивали головами и, по греческому обычаю, значительно почмокивали
языком.
Ему достался «Дамский журнал» кн. Шаликова; он был давно
знаком с издателем, и они, встретясь в комитете, принялись осыпать друг друга комплиментами на французском
языке.
Он был человек еще не старых лет, был немного педант в своем ремесле, то есть любил потолковать о болезнях и о способах своего лечения, выражаясь по преимуществу на французском
языке, с которым, впрочем, был не слишком
знаком.
Сим предметом еще не ограничились труды их: Монархиня желала, чтобы они исследовали все исторические монументы в нашей Империи; замечали следы народов, которые от стран Азии преходили Россию, сами исчезли, но оставили
знаки своего течения, подобно рекам иссохшим; желала, чтобы они в развалинах, среди остатков древности, как бы забытых времен, искали откровений прошедшего; чтобы они в нынешних многочисленных народах Российских узнавали их неизвестных предков, разбирая
языки, происхождение и смесь оных; чтобы они, наблюдая обычаи, нравы, понятия сих людей, сообщили Историку и Моралисту новые сведения, а Законодателю новые средства благодеяния.
Толпа осталась где-то далеко, продолжая прежде намеченный путь, а те, что ушли вперед, — всё шли, у них выработался свой условный
язык, свои
знаки…
Но тотчас же он с уверенностью говорил себе, что он вовсе не педагог, а чиновник, такой же бездарный и безличный, как чех, преподаватель греческого
языка; никогда у него не было призвания к учительской деятельности, с педагогией он
знаком не был и ею никогда не интересовался, обращаться с детьми не умеет; значение того, что он преподавал, было ему неизвестно, и, быть может, даже он учил тому, что не нужно.
На это звонарь кивнул головою в
знак согласия. Но, заметивши, что
язык его не мог произнести ни одного слова, он осторожно встал из-за стола и, пошатываясь на обе стороны, пошел спрятаться в самое отдаленное место в бурьяне. Причем не позабыл, по прежней привычке своей, утащить старую подошву от сапога, валявшуюся на лавке.
Эх, братец мой — что вид наружный?
Пусть будет хоть сам чорт!.. да человек он нужный,
Лишь адресуйся — одолжит.
Какой он нации, сказать не знаю смело:
На всех
языках говорит,
Верней всего, что жид.
Со всеми он
знаком, везде ему есть дело,
Всё помнит, знает всё, в заботе целый век.
Был бит не раз — с безбожником безбожник,
С святошей — иезуит, меж нами — злой картежник,
А с честными людьми — пречестный человек,
Короче, ты его полюбишь, я уверен.
«Скачи скорей в мой старый дом,
Там дочь моя; ни ночь, ни днем
Не ест, не спит, всё ждет да ждет,
Покуда милый не придет!
Спеши… уж близок мой конец,
Теперь обиженный отец
Для вас лишь страшен как мертвец!»
Он дальше говорить хотел,
Но вдруг
язык оцепенел;
Он сделать
знак хотел рукой,
Но пальцы сжались меж собой.
Тень смерти мрачной полосой
Промчалась на его челе;
Он обернул лицо к земле,
Вдруг протянулся, захрипел,
И дух от тела отлетел!
Целые полтора года спустя Кузьма Васильевич получил от Эмилии — alias Фридерики Бенгель — письмо на немецком
языке, которое он немедленно велел себе перевести и впоследствии неоднократно нам показывал. Оно было испещрено орфографическими ошибками и восклицательными
знаками; на куверте стоял штемпель: «Бреславль». Вот по возможности верный перевод этого письма...
Есть ли это
язык понятий, подлежащих философской обработке не только в своем значении, но и в самом своем возникновении, или же это суть
знаки иной природы и строения, находящиеся в таком же примерно отношении к философским понятиям, как образы искусства: о них можно философствовать дискурсивно, но в наличности своей они даны мышлению.
— Типун вам на
язык, Игнатий Николаевич! — с сердцем проговорил старший штурман. — И видно, что вы механик и ничего в морском деле не понимаете. Кто вам сказал, что не попадем? Почему не попадем-с? — прибавил Степан Ильич «с» в
знак своего неудовольствия.
Тася показала
язык няньке, в
знак того, что ей не стыдно, и, подпрыгивая, побежала в сад.
— Да-с! — издает вдруг Яшкин, и так неожиданно, что собака, дремлющая недалеко от стола, вздрагивает и, поджав хвост, бежит в сторону. — Да-с! Что ни говорите, Филипп Максимыч, а в русском
языке очень много лишних
знаков препинания!
Знатный перс поднялся и опять пробормотал что-то на деревянном
языке. Куцын, не знавший
языков, мотнул головой в
знак того, что не понимает.
Несмотря на его офицерские эполеты, он не достиг ещё гражданского совершеннолетия — ему нет двадцати одного года, но вместе с тем всестороннее образование его прямо поразительно — он не только свободно говорит и читает на трёх
языках: французском, немецком и английском, но успел прочесть на них очень много,
знаком с русской и иностранной литературой, со всеобщей историей, философскими учениями и естественными науками, увлекается химией, физикой и оккультными знаниями, ища между ними связи, в существовании которой он убеждён.
(Читает вполголоса на немецком
языке, делая по временам свои замечания на русском.) «Генерал Шлиппенбах, видя, что русское войско, хотя и многочисленное и беспрестанно обучаемое, не оказывает с первого января никакого движения на Лифляндию, и почитая это
знаком робости, перешедшей в него от главного полководца…» Главного полководца!
Историю и географию он изучал по Гюбнеру и Ролленю, а начала философии по Вольфу и Лейбницу. Артиллерию и фортификацию преподавал ему сам Василий Иванович, который был
знаком с инженерною наукою больше, чем с другими, даже перевел на русский
язык Вобана.
И потому этот необыкновенный
знак внимания такой высокой особы к такому мелкому чиновнику заставил прикусить
языки, изощренные против Горлицына, и забил тревогу в нечистых душах.
Сначала пала рука Волынского, потом три окровавленные головы (его, Щурхова и Перокина). Эйхлер и служка не удостоены этой чести: их наказали кнутом и сослали в Сибирь, в каторжную работу. Графу Купшину (по лишении его чинов!..) отрезали
язык и дали паспорт в вечную ссылку. Видно было по
знакам его, что он просил смерти.
Передний ямщик так искусно владел лошадьми, что, спуская повозку с горы, одним магическим словом, для которого русский
язык не имеет
знаков, останавливал лошадей на самых крутизнах.
С этим он сейчас же произнес на своем
языке какое-то нам непонятное слово, и один молодой красавец наездник из отряда в ту же минуту повернул своего коня, гикнул и исчез в ущелье. А старик молчаливым жестом руки дал нам
знак остановиться.
Случилось так, что когда корабль Бороздина и Головцына пришел в Копенгаген, то Баранщиков «был спущен на берег, для покупки нужных припасов, и зашел в питейный дом, как свойственно русскому человеку, выпить пива». Тут он встретил датчан, которые показались ему очень приветливыми и чрезвычайно ему понравились. «Не понимая их
языка, но видя их благорасположение, он
знаками показал им, что ему надо спешить на корабль». А датчане тогда «сейчас же догадались, что он русский, и указали ему на водку и пиво».
— Нет, я не спала, — сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше
знаками, и как будто тоже с трудом ворочая
язык.
Началась тут, братцы, завирушка… Ночной дневальный крестится,
языка с перепугу лишился, —
знаками показывает, что ни сном ни духом он тому не причинен. Да и не до дневального в таком виде, — через малое время в поход к полковому командиру на фатеру идтить. Как быть-то?